Проложенная в 1710 году Большая першпективная дорога (Невский пр.) вела к Адмиралтейским верфям. В 1715 году Петр Первый издал указ: "За Большою Невой на Фонтанной реке по перспективе сделать мост". К 1716 году через Фонтанку был построен деревянный балочный многопролётный мост на свайных опорах. Мост длиной 150 м перекрывал всю заболоченную пойму реки. К 1721 году мост перестроили. Руководил работами "столярных дел мастер" фон Болес. В разработке проекта нового моста принимал участие арх. Доменико Трезини. Мост становится подъемным, на его опоры уложен "дикий камень". В 1749 году Семеном Волковым построен новый мост - более широкий на свайных опорах. Пролеты обшиты тесом и отделаны под гранит. При въезде на мост установили фонари на высоких деревянных столбах.

У моста, на левом берегу реки , располагалась городская застава, где проверялись документы въезжавших в Петербург. Через Аничкову заставу приезжие попадали в Санкт-Петербург. Причем, не бесплатно попадали. Вместо денег можно было заплатить булыжниками. В хозяйстве всё пригодится: не деньги, так камни, и ещё неизвестно, что нужнее в наших болотах, – рассудил основатель города. И придумал «каменный налог». В 1714 году появился указ «О привозе на речных судах и сухим путем на возах приезжающим к Санкт-Петербургу по определенному числу диких камней».

В указе Пётр дотошно уточнял, сколько камней каждый приезжающий в город обязан был привезти, и какой величины должны были быть эти камни. Например, с каждой телеги брали три камня. С лодки – десять. А с корабля – тридцать. Причем, за каждый «недовоз» взыскивался штраф – гривна за камень. Действовал этот петровский указ целых 62 года. Отменить его решилась только Екатерина II в 1776 году. Наверное сочла, что империя уже сама способна справиться с мощением столичных улиц...

За свою почти что трехвековую историю мост несколько раз перестраивался. Причины были разные. Так, в 1749 году архитектор Семен Волков построил новый деревянный мост, который мало чем отличался от типовых мостов того времени. Переправа была выполнена без разводного пролёта и значительно укреплена, так как по нему надо было провести слонов, присланных русскому царю в подарок от шаха Ирана.

Наконец в конце XVIII  Аничков мост стал каменным. Но до нынешнего облика было ещё далеко. Чтобы представить себе, как выглядел тот первый каменный мост, нужно пройти от Невского проспекта в сторону метров 600. Вы увидите его сохранившегося родного брата – мост Ломоносова через Фонтанку. Можно никуда не ходить, а просто взглянуть на акварель начала XIX века:

Таким стал Аничков мост при Екатерине II – его украсили четыре гранитные башни. Сегодня в нашем городе сохранилось два похожих моста – мост Ломоносова и Старокалинкин.

Вообще, подобных мостов-близнецов было возведено при Екатерине II через Фонтанку целых семь. До наших дней, правда, дожили далеко не все. Мосты были хороши, но тесноваты, что и привело к их последующим перестройкам.

Шли годы, пока наконец не наступила в истории Петербурга николаевская эпоха. Невский проспект к началу 1830-х годов стал оживленной транспортной магистралью. В столице насчитывалось более двадцати тысяч лошадей, по улицам ездили сотни экипажей. В Петербурге на тот момент проживало уже более 400 тысяч человек.

Естественно, возле Аничкова моста часто случались пробки. И в 1839 году его решили перестроить снова.

Сначала разобрали старую переправу со всеми четырьмя гранитными башенками. И 22 мая 1841 года был торжественно положен первый камень в основание нового моста. Построили его за одно лето. Он расширяется, правда, при этом теряет свой поэтический облик: лишается гранитных башен и парапетов. Проект моста разработал инженер Бутац. Новый мост украсили чугунные перила с чередующимися парными изображениями морских коньков и русалок. Считается, что мостовые перила отлиты по рисунку архитектора Брюллова. Возможно, Брюллов и принимал участие в их установке, однако подлинным автором перил следует считать немецкого зодчего Карла Шинкеля. Решетки Аничкова моста являются точной копией решеток Дворцового моста, построенного им в Берлине за несколько лет до описываемых нами событий. По одной из версий, решение об использовании копий берлинского моста для его петербургского собрата было принято лично Николаем I, как известно, благоволившим немецким архитекторам. Это именно тот мост  который мы видим сейчас.

История названия Аничкова моста восходит еще к его первому строителю в первой четверти XVIII века. Поскольку первый мост с заставой и шлагбаумом перекинули солдаты квартировавшего поблизости строительного батальона подполковника Михаила Осиповича Аничкова, то и имя подполковника Аничкова дало название мосту. Впрочем, в обиходной речи его иногда называли Áничкиным – по имени какой-то никому не известной Ани, Анички. Помните, детскую загадку: «Назовите питерский мост с женским именем». Ответ: «Áничкин».

И действительно многим жителям Санкт-Петербурга в таком варианте названия Аничкова моста виделась какая-то загадочная, романтическая история, связанная с женщиной по имени Анна. Существовало несколько легенд, посвященных этой теме. Все они представляют собой трагически закончившийся роман с некой таинственной Анной. Безответную любовь к этой Анне приписывали чуть ли «всем работавшим над строительством моста рабочим, инженерам и архитекторам».

В 1908 году возле моста даже появился указатель, на котором название моста в точности соответствовало легенде: «Áничкин». Что это было – случайная ошибка изготовителей таблички или уверенность ее авторов в достоверности истории с неизвестной носительницей этого имени, так до сих пор и остается одной из загадок Аничкова моста. Указатель украшал въезд на мост целых четыре года, пока в 1912 году в Петербург не приехал один из дальних родственников подполковника Михаила Осиповича Аничкова. Он заметил скандальную надпись и в тот же день написал жалобу в Городскую управу. В ней он указывал, что предки его были не Áничкины, а Аничковы. Ошибка была исправлена.

Между прочим, следует напомнить, что всякий раз, как только мост перестраивался, городские власти пытались переименовать его в «Невский мост». Но этот топоним в Петербурге не прижился, мост так и остался Аничковым.

После последней реконструкции в историю Аничкова моста вошел крупнейший петербургский скульптор-анималист Петр Карлович Клодт. Потомок древнеримской фамилии из Ломбардии Клодт фон Юргенсбург, в 1833 году он окончил Академию художеств, с 1838 года возглавил академическую литейную мастерскую, а впоследствии стал академиком и профессором Академии. Клодт был основоположником анималистического жанра в русской скульптуре, непревзойденным мастером своего дела. Изображения коней, изваянных Клодтом, были хорошо известны не только в монументальной скульптуре, но и в миниатюре. Фигурки коней Клодта украшали личные покои, приемные и кабинеты аристократического Петербурга. Ироничные петербуржцы прозвали Клодта «Скотским скульптором».

Двадцать шесть скульптурных изображений коней украшали улицы и площади Петербурга до революции, и одиннадцать из них изваяны Клодтом. Первыми были шесть коней в композиции колесницы Славы на Нарвских триумфальных воротах. Затем появились знаменитые кони на Аничковом мосту и, наконец, один конь – с державным всадником Николаем I – украсил Исаакиевскую площадь. Без преувеличения можно утверждать, что Клодт оставил своему городу в полном смысле слова великое наследство.

В годы перестройки Аничкова моста Клодт работал над конной группой для одного из проектов художественного оформления пристани на набережной Невы, напротив Академии художеств. Для скульптур Клодту позировал арабский скакун Амалатбек. На дыбы коня будто бы ставила дочь скульптора, которая садилась на коня и поднимала его, в то время как отец делал зарисовки. В то время набережную у Академии собирались украсить скульптурными группами коней, ведомых юношами, – наподобие тех, что украшают въезд на Елисейские поля в Париже. Но планы изменились. На пристани были установлены древние изваяния сфинксов, доставленных из далекого Египта. И Клодт предлагает установить своих коней на западных устоях перестроенного Аничкова моста. С предложением скульптора согласились. Через некоторое время на восточных устоях он ставит две гипсовые, тонированные под бронзу, копии эти конных групп, предполагая через год заменить их бронзовыми.

Но проходит год, и бронзовые копии, уже готовые к установке на мосту, по указанию Николая I, отправляются за границу, в подарок прусскому королю. Если верить в искренность официальных отчетов, скульптуры подаренных коней произвели в Берлине «такой всеобщий восторг, какого подобного там никогда не было или редко что возбуждало». Клодт был избран членом Академий художеств в Берлине, Париже и Риме.

А Клодт между тем выполняет новые отливки. Но и их по высочайшему указанию увозят из Петербурга. На этот раз в подарок неаполитанскому королю, в знак благодарности за гостеприимство во время путешествия по Италии русской императрицы. Кстати, на высоких пьедесталах, что удерживают клодтовских коней перед Королевским дворцом в Неаполе, по указанию короля Фердинанда Второго, была укреплена мемориальная доска с многословным латинским текстом, перевод которого выглядит следующим образом: «В честь Николая Первого, русского царя, славного полководца и покровителя искусств, возвращавшегося на свою родину, и в знак верной и вечной дружбы подарившего нам коней, уже стоявших на невских берегах, восхитительную работу петербургского мастера, мы Фердинанд Второй, король двух Сицилий, повелели водрузить сию доску, как свидетельство благодарности и вечной памяти о счастливом царском визите в наш королевский дворец Бурбонов». Эта пространная надпись с двусмысленным словосочетанием «на невских берегах» породила среди итальянцев легенду о том, что у них в Италии находятся кони, «прежде украшавшие один из мостов на Неве». О существовании в Петербурге какого-то Аничкова моста добродушные итальянцы, вероятно, и не подозревали.

Тем временем Клодт выполняет новые отливки коней. Но и им отказали в установке на Аничковом мосту. Скульптурные группы поставили у Дворцового павильона Бельведер в Луговом парке Петергофа. Во время Великой Отечественной войны они безвозвратно исчезли. Еще одни клодтовские кони стали украшением дворцово-паркового ансамбля князя Алексея Федоровича Орлова в Стрельне. Во время войны скульптуры из Орловского парка также были похищены фашистами. Наконец, очередные отливки коней установили у Конного двора в усадьбе Голицыных, в Кузьминском парке. Они сохранились до наших дней.

Между тем Клодта захватила новая идея. Он отказывается от установки на восточных устоях Аничкова моста копий и решает создать две новые оригинальные композиции в развитие задуманного сюжета под названием «Покорение коня человеком», или в более широком смысле – «Покорение природы человеком». В 1850 году этот грандиозный замысел был полностью завершен.

«Читать» клодтовскую повесть о прославлении человека, покорившего природу, следует с группы в западной части моста – «Конь с идущим юношей». Животное еще непокорно, и обнаженный атлет сдерживает вздыбленного коня, взяв его за узду. Противоположная группа изображает борьбу. Ноги коня раскинуты, голова высоко вздернута, пасть оскалена и ноздри раздуты, а юноша с трудом сдерживает вырывающееся животное. В третьей группе, расположенной ближе к дворцу Белосельских-Белозерских, водничий повержен на землю и конь почти вырвался. Голова лошади победоносно поднята, юноша с трудом удерживает животное одной левой рукой. И, наконец, в четвертой группе мы видим, что атлет покоряет коня. Припав на колено, он двумя руками сжимает узду и укрощает животное.

Петербургская публика была в восхищении. Пресса наперебой публиковала восторженные отклики. Остался доволен и Николай I. Во время церемонии по случаю торжественного открытия моста император, как известно, не отличавшийся изысканностью выражений, согласно преданию, с солдатской непосредственностью громогласно заявил, хлопнув скульптора по плечу: «Ну, Клодт, ты лошадей делаешь лучше, чем жеребец».

Похоже, эта мысль не покидала императора и в дальнейшем. В семейном архиве Клодтов сохранилась легенда о том, как однажды, находясь одновременно с Николаем I в Берлине, Клодт появился в свите царя верхом на лошади, взятой напрокат. Не сумев с ней справиться, Клодт неудачно дернул, лошадь понесла. Шляпа скульптора свалилась, костюм пришел в беспорядок, и он сам едва удержался в седле. Очевидно, пытаясь сгладить ситуацию, верный себе Николай I по-своему поддержал соотечественника: «Ты лучше лепишь лошадей, чем ездишь в седле».

Городской фольклор с готовностью подыгрывал казарменному юмору смахивающего на фельдфебеля императора. Рассказывают, что однажды на крупе клодтовского коня появились четыре зарифмованные строчки:

Барон фон Клодт приставлен ко кресту

За то, что на Аничковом мосту

На удивленье всей Европы

Поставлены четыре ж…

Если верить молве, узнав из полицейского рапорта об этой выходке петербургских рифмоплетов, Николай I подхватил предложенную игру и размашистым росчерком пера вывел прямо на рапорте экспромт собственного сочинения:

Сыскать мне сейчас же пятую ж…

И расписать на ней Европу.

Подобные легенды во множестве ходили по Петербургу. «Лошадиная» тема, да еще в связи с Клодтом, становилась модной. Рассказывали, как однажды Клодт неосторожно обогнал коляску императора, что, как известно, было «строжайше запрещено этикетом». Узнав скульптора в лицо, Николай I строго погрозил ему пальцем. Через несколько дней история повторилась. На этот раз император, не скрывая неудовольствия, потряс уже кулаком. А вскоре государь пришел к скульптору в мастерскую посмотреть модели коней. Вошел молча. Не поздоровался и не снял каску. Ни слова не говоря, осмотрел коней. Наконец проговорил: «За этих – прощаю».

Если верить одному преданию, то, работая над конными группами для Аничкова моста, Клодт решается наконец отомстить одному из своих давних высокородных обидчиков. Месть избрал жестокую и изощренную. Он будто бы решил изобразить лицо этого человека под хвостом одного из вздыбленных коней. Говорят, узкий круг посвященных легко узнавал отлитый в бронзе образ несчастного. Правда, другие были убеждены, что между ног коня скульптор вылепил портрет ненавистного Наполеона, врага любимой и единственной его родины – России. А третьи утверждали, что одно из бронзовых ядер коня исписано непристойностями.

Динамичные классические скульптуры обнаженных юношей, мощные фигуры прекрасных диких животных, непривычная для монументальной скульптуры близость восприятия в сочетании с некоторой неоднозначностью, улавливаемой в тексте памятной бронзовой доски, укрепленной на одном из гранитных кубов, служащих пьедесталами для клодтовских коней: «Лепил и отливал борон Петр Клодт в 1841 году», породили соответствующий фольклор, пикантная фривольность которого с лихвой искупается добродушной незлобивостью собственно фольклорных текстов.

Вот анекдот, напрямую пародирующий двусмысленность бронзовых слов. Стоит на Аничковом мосту мужик и справляет малую нужду. Подходит милиционер и вежливо начинает стыдить мужика: «Как же это, гражданин… В центре города… На таком месте… Небось, питерский рабочий…». – «Рабочий, рабочий… – нетерпеливо отмахивается мужик. – Не видишь, что написано: „отливал барон Клодт“. Как барону, так можно, а рабочему, так нет?!».

Одно из фольклорных имен нового моста родилось в середине XIX века. Долгое время его называли «Мостом восемнадцати яиц». С момента его торжественного открытия и вплоть до 1917 года одним из обязательных атрибутов Аничкова моста был городовой, дежуривший на пересечении Невского и Фонтанки. Затем постоянное дежурство городовых у Аничкова моста было отменено. В связи с изменившейся ситуацией ленинградцы с готовностью откорректировали название. Мост стали называть «Мостом шестнадцати яиц». Тема конских гениталий не покидала городской фольклор и в дальнейшем. Пожилые ленинградцы вспоминают, как питерские мальчишки, убегая из дома, на дежурный вопрос взрослых: «Ты куда?», весело бросали: «На Фонтанку, 35 коням яйца качать».

В пору пресловутой борьбы с пьянством и алкоголизмом родилось фольклорное выражение «В Питере не пьют только четыре человека. На Аничковом мосту. Им некогда. Они коней держат» (другой вариант: «У них руки заняты»).

Надо сказать, что в современном молодежном городском фольклоре Аничков мост продолжает занимать весьма достойное место. Среди «Клевейших пипловских телег и фень», собранных известным исполнителем и музыкантом Степаном М. Печкиным в 1988–1992 годах, есть розыгрыш, связанный с Аничковым мостом: «Мужик, мужик, что ты стоишь, давай скорей. С Аничкова моста кони убежали. Все скидываются: три рубля на поимку и пять – за телегу».

Накануне 300-летнего юбилея Санкт-Петербурга кони и в самом деле покинули Аничков мост. Второй раз за всю свою многолетнюю историю. Первый раз это произошло во время Великой Отечественной войны. Тогда скульптуры сняли с пьедесталов и упрятали в землю в саду Аничкова дворца. Это их спасло от прямого попадания вражеских бомб и снарядов. О том, чем это могло для них кончиться, напоминают следы, оставленные немецкими обстрелами на пьедесталах. Их можно увидеть и сегодня.

На этот раз клодтовских коней отправили на реставрацию. У некоторых остроумцев этот на самом деле отрадный факт вызвал едва преодолимое желание разыграть доверчивых петербуржцев. Мол, не на реставрацию ушли клодтовские кони, а «продали их ушлым итальянцам» новые демократы. В газетах даже вот-вот готовы были появиться обличительные фотографии: кони Клодта у королевского дворца в Неаполе. Не все же помнят историю их появления в Италии еще в XIX веке. Но розыгрыш не состоялся. Инсценировка «исчезновения» коней пришлась не на 1 апреля, а, как говорит об этом автор несостоявшегося розыгрыша петербургский итальянец Михаил Талалай, «мистифицировать публику без причины неэтично». Впрочем, это легко и непосредственно делают, проходя по Аничкову мосту, дети: «Мама, смотри: Петр Первый упал с лошади».

Одна из городских легенд утверждает, что кони на Аничковом мосту имеют одну характерную для старого гвардейского Петербурга особенность. Два коня изображены Клодтом подкованными, а два других лишены этого признака совместного с человеком существования. Далее фольклор разъясняет, в чем дело. Оказывается, подкованные кони – это те, что смотрят в сторону Конногвардейского манежа, а неподкованные как бы направляются к Смольному собору, недалеко от которого находились в то время известные всему городу кузни, где подковывали только что объезженных лошадей.

Но более всего, находясь на Аничковом мосту, обыватели пытаются разглядеть отличительные особенности самих коней и тем самым попытаться разгадать тайну смерти скульптора Клодта. Фольклор напрямую связывает ее со скульптурой моста. Будто бы однажды, услышав от некоего «доброжелателя», что у двух из четырех коней отсутствуют языки, скульптор так расстроился, что замкнулся, стал сторониться друзей, в конце концов заболел и вскоре умер. Будто бы от этого.

Источники:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Аничков_мост

https://www.citywalls.ru/house16913.html

Наум Синдаловский «Легенды и мифы Невского проспекта»

Наум Синдаловский ИСТОРИЯ ПЕТЕРБУРГА В ГОРОДСКОМ АНЕКДОТЕ

https://russo-travel.ru/landmark/sankt-peterburg/anichkov-most/