История этой любви настолько поразила современников, что запечатлелась в народном фольклоре немцев-колонистов в виде песенных баллад. Впервые в литературе эта легенда была приведена в воспоминаниях писателя Льва Успенского. Согласно версии автора "Записок старого петербуржца", в одной из немецких колоний, расположенной в пригороде города - Лесном, жили некогда две семьи. К одной принадлежал юный Карл, к другой - прекрасная Эмилия. Молодые люди без памяти любили друг друга, но родители девушки, узнав об их любви, отказали им в женитьбе - Карл по мнению матери девушки ещё недостаточно зарабатывал. Прошло десять лет, Карл и Эмилия снова попросили родительского согласия на брак, но снова получили отказ. Прошло ещё двадцать лет, и влюблённые вновь попросили согласия родителей девушки пожениться, но снова услышали твёрдое "нет". Тогда, отчаявшиеся добиться согласия родителей Карл и Эмилия, взялись за руки и бросились в пруд. Когда на другой день утопленников вытащили из воды, все увидели, что и мёртвые Карл и Эмилия продолжают держаться за руки. Даже смерть не смогла разлучить их. По совету местного пастора прихожане назвали их именами слободскую улицу, чтобы отметить столь удивительную любовь и не менее удивительное послушание родителям...

Есть и другие варианты изложения этой истории - считается что Карл и Эмилия всё-таки были молоды, а покончить с собой они могли по-разному. По одной версии они утопились в пруду, по другой - вместе приняли яд, по третьей - застрелились.

Впрочем, легенда легендой, а архивные материалы подтверждают, что эта история произошла на самом деле. В 1916 году Сергей Безбах, член кружка изучения Лесного при Коммерческом училище, разыскал местного колониста-сторожила, помнившего о том трагическом случае. Выяснилось, что молодого человека звали вовсе не Карл, а Луи Брудерер, а девушку – Эмилия Каретан (именно так значилось в переводе с воспоминаний, написанных по-немецки, хотя в оригинале фамилия звучала как Keritin). Их тела нашли рано утром в четверг 4 августа 1855 года в Беклешовом лесу, вблизи торфяных болот по направлению к Парголово и Мурино.

По воспоминаниям, «они лежали с воскресенья вечера несколько дней на этом месте и имели все признаки разложения. Она была менее обезображена, хотя целый мир насекомых глотал обоих мертвецов, его лицо окрашено было в зеленовато-синий цвет, что делало лицо неузнаваемым. В обоих телах пули прошли сквозь сердце. Она умерла моментально, он, по-видимому, сильно страдал». При досмотре места происшествия при молодом человеке нашли 18 пуль в коробке, портмоне с 2 руб. 85 коп. серебром, письмо на имя возлюбленной, в кармане пальто – кинжал, а под пальто – бутылочку, наполненную до половины порохом.

По словам старожила, причиной к столь «печальному поступку», когда, очевидно, Карл сначала застрелил Эмилию, а затем покончил с собой, послужило несогласие на брак матери девушки, а также тот факт, что судьба предназначала Карлу стать солдатом. Вспомним, что в это время шла Крымская война. После судебного вскрытия, согласно тем же воспоминаниям, тела покойников положили в два гроба и опустили на опушке леса в могилу. «Могила ежедневно украшалась зеленью и цветами, причем рисунок представлял собой крест. Впоследствии был водружен там простой крест».

Существование могилы Карла и Эмилии – факт достоверный и неопровержимый. На картах Петербурга начала XX века обозначено точное место могилы (она почему-то именовалась «памятником») – на пересечении нынешних Тихорецкого проспекта и улицы Гидротехников. Сохранились и старинные фотографии – существовала серия дореволюционных открыток с изображением могилы. По воспоминаниям старожилов, это захоронение являлось одной из достопримечательностей Лесного и местом поклонения молодежи. На могиле всегда лежали свежие цветы.

Заметим, что в представлении местных лютеран-колонистов Карл и Эмилия считались, прежде всего, самоубийцами, – именно поэтому их похоронили отдельно: на общем кладбище погребение самоубийц не допускалось. Лес находился тогда, в середине XIX века, на всем пространстве к северу от нынешней площади Мужества. Места эти были тогда глухими и малопосещаемыми.

…Вот как описывал могилу Карла и Эмилии в 1898 году историк Пыляев: «Над могилой бревенчатый сруб в три венца, окрашенный в зеленую краску, на который поставлена довольно высокая проволочная решетка зеленого цвета на замке, и под этой сеткой на могиле посажены цветы». Сам же памятник представлял собой простой металлический крест, на котором была табличка с надписью по-русски и по-немецки: «Карл и Эмилия. Тихо встань на этом месте и вознеси молитву со слезой. Ты во тьме, они во свете. Не тревожь чистой любви покой. Летом 1855 г.».

Спустя некоторое время, в 1910-х годах, среди дачного пригорода возникла улица Карла и Эмилии. Писатель Успенский не прав: это была не слободская колонистская улица, и свое название она получила только спустя почти полвека после их гибели. Топонимисты считают, что она появилась из лесной дорожки, шедшей от могилы возлюбленных.

Одно из первых упоминаний этой улицы можно встретить в студенческой газете «Политехник» за январь 1912 года: «Студент дает уроки. Лесной, Сосновка, пр. Карла и Эмилии…» А до того как возникла улица, какая-то часть местности, по-видимому, так и именовалась – «Карл и Эмилия». Так, «Петербургский листок» в 1907 году сообщал о «небывалом случае» продажи 80 участков земли «в Лесном, Сосновка (Карл и Эмилия), центр Лесного, рядом с Политехническим институтом, у самой остановки паровой конки. Здоровое, сухое место. Сосновый бор».

Со временем вокруг обустроилась дачная местность, появился Политехнический институт, и могила влюбленных оказалась окружена вниманием молодежи. Здесь оставляли записки и клялись в любви...

Неизвестно когда точно, но после войны могилы не стало. Старожилы еще помнили еле заметный холмик на ее месте, а затем вокруг вырос город. Проходивший неподалеку проспект Карла и Эмилии в 1952 году стал Тосненской улицей, а затем и вовсе исчез в новых кварталах. Память стерлась. Но, как оказалось, не навсегда. Возрождением легенды, как это часто бывает, мы обязаны энтузиасту. Им стал исследователь Венедикт Бём, занимающийся изучением истории петербургских немцев.

– В этом районе я живу с 1953 года, когда закончил десять классов и поступил в Академию связи, – рассказал Венедикт Григорьевич. – Однако о легенде узнал только в начале 1990-х годов и сразу же заинтересовался этим вопросом. Сначала возникла идея восстановить то, что было, то есть памятник в виде могилы. Сверившись с картами, определили место ее нахождения, получили одобрение КГИОП, однако категорически против выступила администрация Института цитологии, в сквере возле которого мы хотели поставить памятник. Дело застопорилось.

Тогда возникла другая идея: поставить памятник на берегу или даже посреди находящегося неподалеку Ольгинского пруда. Это очень символично, ведь, по одной из легенд, возлюбленные бросились в пруд. Проект памятника создал архитектор Станислав Одновалов в виде взлетающих в небо лебедей и символического креста в центре. Концепцию принципиально одобрил тогдашний главный художник города Иван Уралов. Дело, как всегда, упиралось в деньги, к тому же именно тогда случился дефолт 1998 года. И снова дело остановилось.

Судьба памятника оказалась непростой и по другой причине. Довольно прохладное отношение у многих вызывало то, что Карл и Эмилия, во-первых, немцы-лютеране, а во-вторых, самоубийцы. Поэтому, чтобы памятник не стал «гимном» идее романтического самоубийства, решили, что он должен быть все-таки не в честь только Карла и Эмилии, а вообще во имя всех петербургских влюбленных.

Своеобразную «эстафету памяти» приняли муниципальные власти на Гражданке, в конце июля 2006 года был объявлен конкурс на лучший проект памятника влюблённым. Правда, конкурса как такового не получилось, поскольку была подана всего одна заявка от молодого скульптора Матвея Вайнмана. Памятник влюбленным, как неофициальный памятник Карлу и Эмили, был уставлен в сквере, в полутора километрах от могилы, а сама могила могла вскоре окончательно исчезнуть. (https://reveal.world/story/samaya-severnaya-legenda-o-lyubvi-pamyatnik-karlu-i-emilii).

Однако Венедикт Бём не успокоился и в итоге: «Весной нынешнего года (2012 год), когда меня поддержали энтузиасты из Политехнического института, появилась возможность снова вернуться к реализации этой идеи. «Горэлектротранс» разрешил установить памятный знак на своей территории в сквере у трамвайного кольца. Это историческое место могилы.» – рассказал Венедикт Бём.

Получился очень трогательный и по-петербургски скромный памятник , который был открыт 21 августа 2012 года. Небольшая клумба в виде горки, основание которой окружено старинными булыжниками, а увенчана она плитой из розового гранита с надписью «Карл и Эмилия». Сделано практически все руками Венедикта Бёма и его добровольных помощников.

– Проходя мимо трамвайного кольца, не мог понять, что делает человек, который затаскивает лебедкой гранитный камень на насыпь, – говорит житель одного из соседних домов Сергей Анацкий.

Венедикт Григорьевич пояснил: спонсоров не было:

– Все затраты – за мой счет, из моей пенсии. Я применил свою технологию плавающего фундамента, которую отработал на даче. Землю и цветы предоставили садово-парковые хозяйства Выборгского и Калининского районов. Они пообещали, что будут и дальше ухаживать за памятником.

Источники:

http://mirpeterburga.ru/news/new3856

Глезеров Сергей Евгеньевич: Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…