Пятиэтажный дом по улице Широкой (Ленина) номер 33 был построен в 1910 году по проекту архитектора (гражданского инженера) Симы Исааковича Минаша для К. И. Волькенштейн, жены присяжного поверенного. Этот дом зоопарк наиболее знаменитая постройка Минаша в стилистике «северного модерна», фасад его населен разнообразными животными. В масштабах Петроградской стороны это действительно особенное здание, и может показаться, что другого такого нет во всем Питере. На самом же деле здание нельзя назвать в полном смысле слова уникальным, поскольку его декор отчасти навеян рельефами на фасаде дома Бубыря на Стремянной улице, 11.

В этом доме с 1912 по 1916 год жил историк и литературовед Щеголев. Также в 1910-х годах здесь размещалась частная школа рисования и лепки с воскресными классами.

Фасад дома Волькенштейн имеет строго симметричную композицию. Центральная часть фасада выделена аттиком, балконами, едва намеченным эркером и треугольным порталом. Она как бы немного «вдавлена» в глубину, тогда как боковые части фасада образуют прямоугольные выступы (ризалиты). Центральный эркер представляет собой не объемный выступ, а упругую вспученность самой стены, прогибающейся будто под напором изнутри.

Нижний этаж фасада облицован блоками горшечного камня и контрастирует со штукатурной отделкой верхних этажей. Горшечный, или мыльный, камень (который по-научному называется талькохлоритом) активно использовался архитекторами «северного модерна», например Васильевым и Бубырем. Этот красивый материал поступал в Петербург из Финляндии, с карьеров у озера Пиелинен. В Хельсинки тоже многие дома в формах «северного модерна» украшены резьбой в горшечном камне (в качестве наиболее известного примера можно назвать здание страхового общества «Похьола»). Горшечный камень, добываемый в Финляндии и Карелии, — атмосферостойкий, прочный и легкий в обработке материал.

Использование естественного камня в обработке фасадов было одним из характерных признаков «северного модерна». Зодчие этого направления проявляли повышенный интерес к декоративным свойствам отделочных материалов и стремились строить нескучные дома, разнообразные по фактуре и оттенкам. Если в архитектуре эклектики ценилась степень обработанности камня, то модерн пробуждал природную красоту материала, утрировал экспрессию гранита или талькохлорита, обыгрывал пластику скальной фактуры.

Эти особенности объяснялись и практическими соображениями (использование разномерных кусков без тщательной обработки сколов обходилось дешевле), и стремлением передать живую игру природных сил, пробудить натуральные декоративные свойства материала. Таким образом, отделочные материалы стали в те годы одним из важнейших факторов, определяющих образ здания, причем широкое применение природного камня в отделке фасадов встречало не только сторонников, но и противников в среде строителей и архитекторов: некоторые специалисты отмечали такой недостаток тесаного камня, как трудность отмывки и выветривание, и пропагандировали более долговечные искусственные материалы.

Еще одним постоянным спутником архитектуры «северного модерна» был лепной или тесаный скульптурный рельеф. На фасаде дома Волькенштейн он представлен выразительной резьбой в горшечном камне. Благодаря тому что рельефы выполнены в материале самой облицовки, скульптурный декор органично увязан с архитектурным фоном, становится неразрывно спаян со стеной. Вход в дом оформлен в традициях «северного модерна» в виде каменного портала. Арку удерживают массивные приземистые колонны на гранитных цоколях. Эти круглые опорные столбы привлекают внимание оригинальным растительным орнаментом — стилизованными скульптурными изображениями листьев и плодов каштана.

На замковом камне, над входом в парадную, изображен медведь. Его часто путают с волком, но всё-таки преобладает версия, что это именно медведь. Впрочем, судя по облику зверя, медведь этот скорее белый, чем бурый, что признают и специалисты. Как и львы, косолапые хищники часто встречаются в геральдике, олицетворяя мощь, смелость и величие. Морда и лапа зверя мягко моделированы, что создает иллюзию объемности.

В «северном модерне» и особенно в финском национальном романтизме (взять, к примеру, то же здание «Похьола») мишки — частые гости на фасадах зданий. В петербургском модерне их не так много, но иногда встречаются (допустим, на доходном доме Алюшинского на Малом проспекте Петроградской стороны). Что же касается волка, то это тоже распространенный северный мотив, хотя и не столь позитивный. Чудовищный волк Фенрир — популярный персонаж скандинавской мифологии.

Промежуток между каменной аркой портала и входной дверью украшен незатейливой резьбой.

Посмотрим теперь, какие еще сюрпризы поджидают нас на фасаде. Одним медведем анималистические мотивы не ограничиваются. Над широкими окнами по краям первого этажа расположились стилизованные большеглазые совы, вырезанные в горшечном камне. Как известно, изображения сов и филинов — один из атрибутов архитектуры «северного модерна» Петербурга, взять хотя бы доходный дом Путиловой («Дом с совами»), тоже на Петроградской стороне.

Обрамления этих же окон украшают высеченные из горшечного камня фантастические птицы с длинными опущенными клювами и прижатыми крыльями (возможно, ибисы) — они явно навеяны стилизованными изображениями птиц на фасаде дома Бубыря, из-за чего дом Волькенштейн считают в какой-то мере плагиатом. Правда, в отличие от дома на Стремянной, здесь парные фигуры птиц в точности повторяют друг друга.

Сами по себе фигуры птиц и животных, а также образы местных растений — типичная черта «северного модерна». В отличие от общеевропейского модерна, характерного, например, для здания Витебского вокзала (в работе над которым Минаш тоже участвовал), чисто петербургскому, «северному модерну» свойственна орнаментальная стилизация, олицетворяющая близость к родной природе.

Поэтому в скульптурном декоре фасадов так часто встречаются изображения сов, белок, волков, медведей и других исконных обитателей русского леса, а также хвойных деревьев и другой растительности — в общем, мотивы, перенесенные из царства северной флоры и фауны. Среди прочей живности могут попадаться и фантастические обитатели, например диковинные сказочные птицы, тролли или гномы. Всё это — влияние Финляндии, финского национального романтизма, уходящего корнями в языческую мифологию.

Пластическое оформление фасада дома Волькенштейн ограничивается первым этажом. Плоскость стены верхних этажей покрыта гладкой штукатуркой с редкими фрагментами глазурованной керамической плитки. На аттике, точечно — майоликовая мозаика.

Какой-либо иной декор на оштукатуренных стенах отсутствует. Местами композицию фасада оживляет ритм разнообразных по размерам и форме оконных проемов.

Внутрь будет интересно заглянуть каждому любителю модерна. В парадной сохранился старинный изразцовый камин в очень хорошем состоянии — большая удача, ведь во многих других домах камины начала XX века были заложены или демонтированы. Арка для прохода во двор на улице Ленина отсутствует. Попасть во двор можно с параллельной Полозовой улицы, куда дом и выходит задней стороной. Этот фасад, куда более скромный, тоже построен по проекту Минаша.

В соответствии с общим духом здания, пространство двора также решено строго симметрично. Облик дворового фасада строго функционален, но достаточно выразителен. Доминируют в нем шестиугольные окна лестничной клетки.

В целом, дом Волькенштейн добротный образец доходного дома в формах «северного модерна». Жаль только, что зданию недостаёт оригинальности: некоторые стилистические приемы Сима Минаш позаимствовал у своих коллег Николая Васильева и Алексея Бубыря, которые возвели в 1906 году уникальный доходный дом на Стремянной улице, 11 (дом архитектора Бубыря). Такое подражание не так уж удивительно, учитывая, что Минаш был сокурсником Бубыря, и к тому же проект диковинного дома Васильева – Бубыря был опубликован в известном журнале «Зодчий».

Но некоторые детали резного декора скопированы настолько узнаваемо, что становится обидно за Васильева с Бубырем: их дом — эта «ожившая северная поэма», эталонный образец петербургского «северного модерна» — стоит на узкой второстепенной улице, обращен на север и затенен, тогда как «клон» Минаша занимает куда более выгодное место, располагаясь с хорошо освещенной стороны широкой улицы.

В доме на Стремянной, в свою очередь, проявилось влияние финского национального романтизма. Детали рельефного декора могли быть навеяны зданием страхового общества «Похьола» и другими произведениями Сааринена, Гезеллиуса и Линдгрена. Одновременно Васильев и Бубырь опирались и на петербургский опыт (постройки Лидваля), а также работы рижских архитекторов. Они творчески переработали эти импульсы и создали неповторимое произведение.

Как замечает известный питерский историк архитектуры Кириков, хотя некоторые петербургские архитекторы (и в первую очередь Минаш) взяли на вооружение декоративные приемы Васильева, «никто не смог приблизиться к его виртуозному мастерству». И действительно, по сравнению с домом на Стремянной, — где ни один декоративный мотив не повторяется, а сам фасад чрезвычайно динамичен благодаря асимметрии, выразительному силуэту, игре разнотипных оконных проемов и богатству фактур, — дом Волькенштейн не столь живописно разнообразен и оригинален. Также Кириков убежден, что «при мастерстве исполнения рельефы на фасадах Минаша лишены единой меры условности, они не достигают той свободы стилизации и чеканности рисунка, которым уверенно владел Николай Васильев».

Заметим напоследок, что с домом Волькенштейн схож по стилю шестиэтажный доходный дом Воейковой, построенный по проекту того же Минаша в 1909-1910 годах на Невском проспекте, 72, — еще один пример «звериного стиля». Нижние этажи аналогично облицованы горшечным камнем и украшены резными изображениями сов и фантастических птиц, стерегущих вход в здание. Дом Воейковой тоже явно вдохновлен проектом Васильева – Бубыря, но, как и дом Волькенштейн, имеет более традиционную симметричную композицию.

Недавно дом Волькенштейн отреставрировали.

Источники:

https://www.citywalls.ru/house3958.html

https://www.mishanita.ru/2014/09/22/23580/