История «Серапионовых братьев» недостаточно изучена, некоторые события известны лишь по мемуарным свидетельствам, кое-что навсегда утрачено. Многие «серапионы» стали впоследствии классиками советской литературы, и потому цензурные запреты действовали с удвоенной силой: историки советской литературы стремились нарисовать картину идеализированную и бесконфликтную. Другая причина недокументированности – с самого начала заявленная свобода от каких-либо инструкций и уложений. «…в период величайших регламентаций, регистраций и казарменного упорядочения, когда всем был дан один железный и скучный устав, – мы решили собираться без уставов и председателей, без выборов и голосований», – рассказывал в статье Почему мы «Серапионовы братья» Л.Лунц. «Серапионовы братья» – едва ли не единственная литературная группа, не выступившая с декларацией либо манифестом, зафиксировавшим их творческие принципы. Тем не менее историю группы можно в общих чертах реконструировать.

В феврале 1919 при петроградском издательстве «Всемирная литература» открылась Студия художественного перевода, которая должна была готовить квалифицированных переводчиков. Скоро выяснилось, что молодежь, пришедшая по объявлению о наборе, хочет овладеть не только искусством художественного перевода, а вообще литературным мастерством. Вскоре переводческая студия переехала в открывшийся 19 ноября 1919 «Дом Искусств» и преобразована в Литературную студию. Здесь молодые авторы слушали лекции известных писателей и филологов – Жирмунского, Белого, Шкловского, Чуковского и других, посещали семинары, которыми руководили Замятин (проза), Гумилев (поэзия), Лозинский (стихотворный перевод). Прошло определенное время, прежде чем из массы способных студистов выделились те, кто составил ядро группы «Серапионовы братья».

Целенаправленная организационная работа по созданию группы относится к январю 1921. На этом этапе главными были не столько литературные способности участников, сколько дружеские связи. Первое заседание «Серапионовых братьев» состоялось 1 февраля 1921, от этого дня шло «серапионовское летосчисление». Почти сразу прием новых членов был ужесточен, а затем и прекращен вовсе. «Канонический» состав группы запечатлен на фотографии 1921. Это Лунц, Никитин, Слонимский, Груздев, Федин, Иванов, Зощенко, Каверин, Полонская, Тихонов (перечислены примерно в том порядке, как они были приняты).

Не только состав, но и традиции группы оформились достаточно быстро. Протоколы заседаний на первых порах отчасти ориентировались на стилистику протоколов «Арзамасского общества безвестных людей», объединявшего литераторов пушкинского круга. Шуточные прозвища, которые давали друг другу «серапионы», – опять-таки дань литературной традиции, связанной с «Арзамасом». Один из основателей группы Владимир Познер упоминает некоторые из них: «братья: Груздев – брат настоятель, Никитин – брат канонарх, Лунц – брат скоморох, Шкловский – брат скандалист, я – молодой брат. Без прозвища – Вы, Ахматова, Анненков, Замятин, Зощенко, Одоевцева, Коля Чуковский». Упоминание Ахматовой, Шкловского и иных авторов, официально не входивших в группу, объясняется тем, что у молодых литераторов имелось немало друзей и единомышленников, многие из них регулярно посещали серапионовские собрания, участвовали в обсуждении новых произведений. Не являясь «серапионами» в полном смысле слова, не были они и «гостишками» – так именовали людей случайных или не слишком близких группе, допускавшихся на открытые собрания (иногда заседания проходили в узком кругу, где присутствовали одни «братья»). Кроме того, существовал так называемый «институт серапионовских девиц».

К области серапионовского фольклора, породившего немало легенд, относится вопрос о происхождении названия группы. По свидетельству Шкловского, первоначально мыслилось название «Невский проспект», которое следовало бы понимать двояко. Во-первых, как отсылку к «петербургскому мифу», во-вторых, как эмблему серапионовского быта – комната Слонимского, которая долгое время оставалась местом встречи «серапионов», единственным окном выходила на Невский проспект. Тем не менее, предпочтение было отдано иному, оно было взято из одноименного романа Гофмана, никто не мог вспомнить, кто первый предложил такое название.

История появления фразы «Здравствуй, брат! Писать очень трудно», которую принято считать традиционным серапионовским приветствием, а Каверин взял в качестве названия одной из своих мемуарных книг, также легендарна. Появилась эта фраза в письме Федина, адресованном Горькому, где автор говорил о сложности литературного ремесла: «Все прошли какую-то неписаную науку, и науку эту можно выразить так: «писать очень трудно». Фраза была с восторгом подхвачена адресатом: «Писать очень трудно» – это превосходный и мудрый лозунг». Стараниями Горького литературная группа не только формировалась, но и в прямом смысле выжила. Так, благодаря горьковскому ходатайству «серапионам» были оформлены продуктовые пайки, выдавали одежду, по его рекомендации им высылались посылки АРА. Кроме того, Горький оказывал писателям денежную помощь, пропагандировал творчество «серапионов» за границей, договаривался о переводе их произведений на иностранные языки и следил за соблюдением авторских прав, он стоял у истоков затевавшегося альманаха 1921 года, куда должны были войти произведения «серапионов», и даже набросал возможный план издания. Альманах в свет не вышел (среди других не осуществленных по разным причинам серапионовских начинаний – журнал «Двадцатые годы», еженедельная газета, посвященная вопросам литературы и искусства, книжная лавка).

Статья Шкловского «Серапионовы братья», вышедшая в 1921 году оказалась первым упоминанием о «серапионах» в печати. В ней он не только охарактеризовал настоящее положение молодых литераторов: «Видели ли вы, как перед поднятым стеною пролетом Дворцового моста скапливаются люди? Так невозможность печататься собрала воедино Серапионовых братьев». Действительно, распад группы наметился сразу после того, как ее члены получили возможность публиковаться.

Небольшая по объему (чуть меньше 4 печатных листов) и очень скромно оформленная книга, изданная, однако, серьезным по тому времени тиражом (в выходных данных указано 4000 экземпляров), так и осталась единственным серапионовским сборником. Впоследствии увидевшая свет книга Серапионовы братья. Заграничный альманах была лишь расширенным вариантом русского издания .

Члены группы – вместе и порознь – выступали с чтением собственных произведений. Из таких публичных выступлений следует упомянуть два литературных вечера, проведенных в Доме Искусств, 19 октября 1921 года и 26 октября 1921 года, читали Полонская, Чуковский, Зощенко, Никитин, Лунц, со вступительным словом на обоих вечерах выступил Шкловский.

В это время идеологический вопрос был основным, на этот вопрос они отвечали: «С кем же мы, Серапионовы братья? Мы с пустынником Серапионом. Мы верим, что литературные химеры – особая реальность, и мы не хотим утилитаризма. Мы пишем не для пропаганды. Искусство реально, как сама жизнь. И, как сама жизнь, оно без цели и без смысла: существует, потому что не может не существовать».

Задача власть предержащих состояла в том, чтобы, неявно разделив «серапионов», подчинить группу своему влиянию. Это хорошо видно хотя бы из частного письмо Воронского к Ленину, где перечисляются фамилии даровитых молодых писателей. Среди прочих названы Никитин и Федин. В качестве поощрения наиболее перспективные, с партийной точки зрения, «серапионы» получали возможность печататься. В частности, некоторые были приняты в писательскую артель «Круг». Это артель, как выяснилось из недавно опубликованных документов, существовала на деньги партии и являлась хитроумной ловушкой для литераторов. Так государство использовало разнородность «серапионов».

Члены группы пытались заявить о единстве, но центробежные тенденции были столь сильны, что 2 декабря 1922 года на очередном собрании Лунц выступил с речью с неожиданным и жестоким выводом – «серапионы» «продали фабулу за чечевичную похлебку литературного крикливого успеха».

Конец этого периода истории группы отмечен смертью двадцатитрехлетнего Лунца, последовавшей 9 мая 1924 года. Федин писал Горькому: «Конечно, каждый из нас переболел по-своему утрату. Но мы связаны теперь прошлым и личной дружбой, а не той литературной порукой, которая скрепила в свое время братство. Мы не распались, потому что Серапионы существуют вне нас. Одно это имя, живущее своей жизнью, держит нас вместе, помимо нашей воли, а для некоторых и против воли. И даже смерть кого-нибудь из нас, как смерть Лунца… ничего не изменит в «литературном обществе Серапионовы братья». Это общество дифференцировалось, братья стали подрастать, приобретать привычки, оттачивать характеры. Мы часто бываем вместе, мы любим бывать вместе, но наши встречи обусловлены привычкой, дружбой, необходимостью, но не потребностью. Потребность жить и работать в братстве исчезла с условиями и романтикой голодного Петербурга».

Группа не была официально распущена, а дружеские либо приятельские связи бывшие «серапионы» поддерживали до конца жизни. Они выступали в литературе единым фронтом. «Годовщины» «Серапионовых братьев» регулярно праздновались вплоть до 1929, постепенно перерождаясь из дружеских встреч с неизменными сатирическими стенгазетами и «кинематографом» (своеобразными «живыми картинами», которые придумал Лунц и виртуозно конферировал Евгений Шварц) в обычные приятельские попойки. Намерение выпустить альманах к пятилетию группы так и осталось благим намерением. На юбилейный вечер, устроенный 3 февраля 1926 года в ленинградском Доме печати, Зощенко не явился.

Попытка возродить группу в конце 1929 года не увенчалась успехом. Сама идея группы изжила себя, а время не способствовало существованию литературных группировок, окончательно упраздненных с появлением единого Союза писателей. Впрочем, короткая история «Серапионовых братьев» была столь бурной, а личные связи бывших «серапионов» так широко известны, что в партийном постановлении 1946 О журналах «Звезда» и «Ленинград», а также в докладе А.Жданова, его толковавшем, о группе было упомянуто. Следствием этого стали различной тяжести санкции против бывших «серапионов» – Зощенко, Слонимского и Тихонова.

Источники:

https://www.persee.fr/doc/slave_0080-2557_1999_num_71_3_6615

https://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/SERAPIONOVI_BRATYA.html