Гетто в Горах (Горецкий район) (лето 1941 — 17 октября 1941) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев деревни Горы Горецкого района Могилёвской области и близлежащих населённых пунктов в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.

Деревня Горы была захвачена германскими войсками в середине июля 1941 года, оккупация продлилась до 29 сентября 1943 года. В деревне разместился немецкий комиссар и отделение созданной оккупационными властями полиции из белорусских коллаборантов. Германские оккупационные власти, реализуя нацистскую программу уничтожения евреев, организовали в деревне гетто. Оно занимало нижнюю часть деревни и его центр. Евреям было приказано нашить на верхнюю одежду жёлтую звезду, также им запрещалось покидать гетто, хотя оно не было ограждено. Узников гетто использовали на принудительных работах, в том числе на сельхоз работах.

После уничтожения еврейского населения в Горках фашисты расстреляли евреев в деревне Горы. Свидетель тех событий Ульяна Ходосевич вспоминала: «В нашей деревне жило много евреев, они занимали весь центр Гор. Занимались ремеслом, работали в местном колхозе, в школе, больнице, льнозаводе. В начале октября 1941 года собрали мужчин белорусов и заставили копать большую яму на территории льнозавода. Затем фашисты и полицейские пригнали более 300 евреев, заставили их раздеться и голыми ложиться в яму, а затем стреляли. Некоторых закопали ещё живыми. Потом я видела, как полицейские везли целый воз одежды...».

Сохранилось свидетельство о сопротивлении. Когда кузнеца Абрама Альтшуллера вместе с детьми привели на расстрел, он ударил молотком по голове одного из полицейских. За это всю его семью закопали живыми.

Одна из страниц «Черной книги» Эренбурга и Гроссмана посвящена событиям, которые произошли в деревне Горы. Из заметки Ильи Эренбурга: «В местечке Горы жило много евреев: рабочие лесозавода (Эренбург ошибался, в Горах был льнозавод), ремесленники, колхозники «Чырвонага сцяга», кузнецы, швеи и сапожники местечка славились далеко в окрестностях. Кто не знал кузнеца Абрама Альтшулера? Были в Горах десятилетка, библиотека, большой клуб, больница, парк культуры и отдыха... Пришли немцы. Офицер увидел на дороге шестилетнего мальчика и застрелил его. Это было началом. С утра 19 октября 1941 года немцы окружили местечко. В дом восьмидесятилетнего Эфроса ворвался немец. Старик молился. Немец схватил его за руку: «Иди!» Эфрос ответил: «Не трогай! У меня хватит силы дойти до могилы!» Из соседнего дома немцы вытащили инвалида Гуревича: его жена Мира плакала. Гуревич сказал: «Мира не нужно плакать». Евреев повели к заводу. Там была выкопана огромная могила. Старая Рахлей кричала: «Вам не забудут кровь этих младенцев! Вы ответите за всё...». Её убили первой. Евреев раздели. «Холодно», – кричали маленькие дети. Хана Гуревич кричала: «Не дам гадам издеваться над моими детьми», последнего убили старого Эфроса. 21 марта 1944 года Красная Армия освободила Горы. Откопали могилу около завода и увидели страшное зрелище: женщина с ребёнком на руках, младенец, который обхватил руками шею старухи, наверное, своей бабушки, сотни трупов... Над раскопанной могилой состоялся митинг воинской части. Офицер Конищев сказал «Запомните, товарищи, эту могилу! Поклянемся отомстить немцам за кровь невинных советских людей!».

Ветеран 70-стрелковой дивизии, которая находилась в Горах с ноября 1943 года по июнь 1944 года, Ивана Русинов командовал отдельным лыжным батальоном, и ему командование поручило найти и вскрыть захоронение расстрелянных евреев. «Проверяем ломами мёрзлую землю, – писал он. – И вот нашли место захоронения. В верхнем ряду трупы полностью разложились, но когда пошли глубже, стали доставать целые. Вытащили молодую женщину, старика и других. Военно-медицинская комиссия констатировала, что некоторые были расстреляны, оглушены прикладами, а некоторые были закопаны живыми... Затем состоялось захоронение жертв фашизма.

На митинг вместе с редактором нашей армейской газеты В. Ивановым приехал писатель И. Эренбург. Это имя нам было хорошо известно по статьям в газете «Красная звезда». После выступления на митинге Эренбург долго разговаривал с местными жителями, наверное, расспрашивал их о факте расстрела...».

Как известно, после этого был составлен «Акт о зверствах немцев в местечке Горы Могилёвской области БССР 16 марта 1944 года», где констатировался факт о том, что было расстреляно более 200 человек. Впервые этот документ был опубликован в книге Свердлова «Документы обвиняют. Холокост: Свидетельства Красной Армии».

Какое воздействие оказала на творчество Эренбурга это событие (участие в похоронах и митинге в местечке Горы) нам не известно, ибо он побывал в 1944 году во многих населенных пунктах, где уничтожали людей.

Но именно в 1944 году были написаны такие строчки:

В это гетто люди не придут.

Люди были где-то. Ямы тут.

Где-то и теперь несутся дни.

Ты не жди ответа, мы одни.

Потому что на тебе звезда,

Потому что твой отец другой,

Потому что у других покой.

Известно, что в Горах спастись удалось Лане Шифриной и её сыну Герману, которые в начале войны приехали из деревни Благовичи Чауского района Могилевской области в местечко Горы к своему дяде Шифрину Мордухаю Шмулевичу. Когда немцы пришли в их дом, Лане удалось убедить немцев, что она русская – беженка по фамилии Иванова. Учитывая, что местные полицейские её не знали, их отпустили, и они срочно перебрались в другое место. Сейчас, Герман Мордухович Иванов (в действительности Шифрин) проживает в Германии, а эту фамилию он сохранил, так как она спасла ему жизнь. Кстати, он двоюродный брат известного актёра Ефима Шифрина.

В 1942 году уничтожение еврейского населения в Горецком районе продолжалось. В «Акте Горецкой районной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецких преступников в годы Великой Отечественной войны», сказано: «Массовые убийства немецко-фашистские изверги произвели в деревне Напрасновка Маслаковского сельсовета, там осталось восемь ям, где зарыты расстрелянные. Массовый расстрел фашисты организовали 22 марта 1942 года. Расстреляли 250 евреев. Перед смертью их жестоко избивали, требуя откупа золотом. Потом их повели на опушку леса, в 200 м. западнее деревни Напрасновки, и там над ними учинили массовый расстрел. Детей в могилу бросали живыми, а наверх бросали расстрелянных взрослых».

Шилова, заведующая Маслаковским филиалом Горецкого историко-этнографического музея, на основании опросов жителей местных деревень восстановила этот трагический день в истории деревни: «В этот день приехали немцы. Одна часть окружила деревню. Вторая пошла по домам, выгоняя людей на улицу. Не оставляли никого: ни детей ни стариков. Сначала всех согнали в два дома и продержали до обеда. Потом выгнали на улицу и построили в большую колонну. По сторонам расставили 12 автоматчиков и по большаку погнали к лесу.

Впереди колонны, с цепями на руках шел большой Ара, так звали одного из жителей деревни за гигантский рост. По сторонам шли молодые парни, также скованные цепями. Жуткий крик и плач несся из колонны по окрестностям. Многие теряли сознание и падали, предчувствуя близкий конец. Более сильные и стойкие их поднимали и вели. Подойдя к месту расстрела, немцы приказали выходить из колонны по несколько человек, и становиться лицом к яме. Если у кого была хорошая одежда, её снимали и затем расстреливали – в спину, в затылок. Многие падали в яму сами, их достреливали там. Расстреляв всех, фашисты засыпали яму землёй, но она «дышала» ещё три дня.

Одному удалось избежать смерти, это был Есель Стамблер, парень 20 лет. Когда колонну гнали через лес, он рванул в сторону деревни Шепелевки. Петляя между деревьями, прибежал в деревню в дом Николая Козлова. Там была бабушка Матрёна. Он попросил, чтобы его спрятали. Бабушка предложила ему стать за дверь под вешалку с армяком. За парнем в деревню прибежали два немца. Они заходили в каждый дом, искали, но его не нашли. Несколько дней Есель прожил в сарае, а потом ушёл в партизаны. После войны он жил в Орше, работал в Райпо. Каждый год приезжал в деревню и привозил бабушке подарки.

Сделал попытку убежать и мальчик восьми лет, но его сразу же настигла пуля. Удалось спрятаться молодой женщине с двумя детьми в доме под полом. Но назавтра её выдал немцам местный староста. Через четыре дня немецкий карательный отряд приехал в деревне Ольховка. Там жило несколько семей польских евреев. Их забрали и увезли в Горки. Оттуда они не вернулись».

В конце февраля 1943 года фашисты решили расстрелять евреев деревни Рудковщина. Учительница местной школы Елена Червинская, уроженка этой деревни (её отец был еврей, мать – белоруска) сама была свидетелем этих событий и всю жизнь собирала воспоминания тех, кто видел эту трагедию. Она вспоминала, что в предвоенные годы в деревне Рудковщина жило несколько еврейских семей: Мильготины, Черномордик (кузнец, который жил один), Иоффе, Алкины, Додкины. Кроме постоянных жителей, проживали ещё евреи, приехавшие в деревню в начале войны. «12 марта 1943 года. Стоял морозный, но безветренный день, – вспоминает Е. Червинская. – Утром всех евреев деревни собрали в одно здание. Нас, две семьи, у кого были матери белоруски, под строгим наблюдением оставили дома до особого распоряжения (как было сказано старостой деревни). Мужчин погрузили на сани и повезли полевой дорогой, остальных погнали пешком по прямой дороге к лесу. Младшую внучку Черномордика немец нёс за ноги (говорят очевидцы)». Адам Копошилов, свидетель расстрела вспоминал: «Земляки шли вслед почти всей деревней, кто из любопытства, кто из сожаления. Но картина расправы привела всех в ужас. Два первых выстрела попали в мать и дочь Алкиных. Она успела запеть «Интернационал», обхватив сына. Немцы выхватили из её рук трёхлетнюю дочь, поставили кучерявую белокурую с большими голубыми глазами девочку на пень. Она доверчиво смотрела на вылюдка, наслаждавшегося этой картиной, пока не упала замертво. Пуля попала ей в голову. Люди были так запуганы, что не сопротивлялись. Их сажали на колени и стреляли им в затылок».

Еврейское население было уничтожено также в деревне Верещаки Горецкого района (сейчас она не существует) А. Литину и И. Шендерович исследователям Холокоста в Могилевской области удалось найти свидетелей этих событий. Так, Бородоцкая Татьяна Васильевна, рассказала им: «Я работаю учительницей математики в школе в деревне Юрково. «Я родилась и жила в деревне Поташи. В детстве мы пасли коров недалеко от места расстрела, никакого обозначения на месте захоронения не было. А в 1986 году, когда я пришла работать в школу, уже появилась металлическая табличка.»

Моя мама Кудрявцева Надежда Петровна, 1928 года рождения. была свидетельницей расстрела евреев деревни Верещак. В 1942 года маме уже было 13 лет. Она рассказывала, что однажды полицаи пришли за их соседкой Катей Кудрявцевой, которая знала немецкий язык и была переводчицей. Мама с еще одной девочкой пошла вслед за соседкой в деревню Верещаки. Они не знали, что там должно было случиться. В Верещаках они увидели вырытую большую глубокую яму. Рядом установили пулемет. Говорили, что было только два немца. Были ли полицейские, мама не помнит. К яме согнали всех жителей деревни. Это были женщины, старики, дети, мужчин было совсем мало. Переводчица должна была сказать, чтобы евреи, по 10 человек заходили и ложились в ямы. Там их лежачих и расстреливали. Сопротивления не было. Когда всех расстреляли, кто-то эту яму закопал.

Мама рассказывала, что люди в Поташах друг к другу относились по-доброму, меняли товар на товар (например, яйца на пряники), давали в долг. В лавке продавали масло растительное, селедочку, много было товара. В деревне была деревянная мостовая.

Мама жила с семьей на окраине деревни Поташи, недалеко от Верещак. Она рассказывала, что еще целую неделю приходил к ним домой какой-то парень. Они давали ему еду вечером. Было очень страшно. Знали, что семья за помощь евреям может быть расстреляна. Потом парень куда-то пропал. Что с ним случилось, неизвестно.

Тетя рассказывали, что одну семью за то, что еврейская девочка пряталась у них на чердаке, полностью расстреляли. А кто заметил, кто донес, так и не узнали. Люди тяжело переживают, когда говорят об этой трагедии. На памятнике написано, что погиб 101 человек, но говорят, что погибло больше людей, так как многие пытались скрываться, их выдавали и убивали в других местах».

О расстреле еврейской общины в деревни Ленино собрал материал, учитель истории Ленинской средней школы Лоцманов Сергей Иванович: «После немецкой оккупации деревне Ленино вернули старое дореволюционное название Романово. Его преобразовали в центр волости, которой управлял немецкий офицер. Из местных назначили бургомистра и старосту. В здании школы разместился полицейский участок. Особую ненависть фашисты испытывали к бывшим советским работникам, активистам колхозного строя, евреям. Осенью 1941 года фашисты расстреляли евреев Ленино. Я расспрашивал стариков и по их рассказам определил, где было место расстрела евреев. Это недалеко от памятников, которые поставили в часть битвы с немцами, в которой принимали участие поляки в октябре 1943 года. Здесь после войны проводилась мелиорация, и местность сейчас полностью изменилась.

Чтобы найти точное место трагедии я расспрашивал также бывшего председателя сельсовета Вершило Николая Филипповича, который в 60-х занимался перезахоронением останков расстрелянных евреев. Он мне точно описал место расстрела. Тогда здесь текли реки Видная и Нерея рядом сливались в одну. Противотанковые рвы, которые стали могилой, копали летом 1941 года около непроходимого болота.

Я собирал показания свидетелей расстрелов, людей, которые пережили оккупацию в Ленино. Вот их показания. «Когда немцы вошли в деревню, то они поначалу вели себя спокойно, вероятно, считая исход войны делом решённым. Перед расстрелом в каждый дом заходили немецкие солдаты и предупреждали, чтобы мы не смели у себя скрывать евреев. У нас в деревне их было не мало. Часть ушла в надежде спастись. Те, кому не было куда идти, остались дома и пытались спрятаться. Помню, как в дом моего отца зашла тётя Ольга, которая жила через улицу от нас. Она рассказала, что поздно вечером к ней в дом приходил Минин и просил дать ему что-нибудь поесть для него и его жены Баси. Оказывается, Минины скрывались во дворе тёти Ольги, и она об этом ничего не знала. Посторонним людям об этом визите она ничего не рассказывала. И всё-таки кто-то донёс. Назавтра в дом тёти пришёл немецкий офицер с солдатами и переводчиком. Офицер кричал, грозился расстрелять тётю и её сына за то, что они скрывают у себя евреев.

Тётя убеждала, что в доме никого нет, кроме её сына. Тогда немцы отправились во двор и вытащили из стога соломы супругов Мининых. Тут же немецкий офицер отдаёт приказание: закрыть в доме их хозяев, а дом поджечь. Вся наша родня: моя мама, дедушка и бабушка, и я в том числе, соседи – стали упрашивать немцев сохранить жизнь тёте и её сыну. Мы плакали, а точнее голосили. Немцы сжалились, но супругов Мининых увели. Больше я их не видела...

Взрослых немцы расстреливали, а так как родители держали своих детей за руки, то дети могли падать в ямы живыми. Был дождь, в ямах стояла вода, перемешанная с кровью этих несчастных людей. После захоронения ямы ещё долго дышали, видно, были там живые люди.

До войны в нашу школу направили молодую, симпатичную учительницу немецкого языка, еврейку. Её фамилии я не помню, но звали её Цилей Киевной. Когда пришли немцы, они взяли её к себе переводчицей. От расстрела её спас немецкий комендант. Но об этом стало известно, и его в качестве наказания отправили на фронт, а учительницу расстреляли в районе колхозных мастерских. Последними её словами были: «Прощайте, меня ведут расстреливать».

В начале 1960 годов на месте расстрела 7 октября 1941 года членов еврейской общины был установлен памятник в урочище Белый ручей. В 1995 и 2005 годах на мемориале был произведён капитальный ремонт.

В 2005 году имена погибших выбиты на памятных досках, установленных на памятнике «Скорбящая мать», помещены в книге «Памяць. Гiсторыка-дакументальная хронiка Горацкага раёна»(1996) и книге «Горецкая еврейская община: страницы истории»(2009).

В Иерусалиме в мемориальном Музее Яд Вашем в «Долине Общин», среди высеченных на камнях названий городов, в которых во время Катастрофы осуществлялось истребление евреев, можно прочесть на иврите и английском, — «Горки» и «Горы».