«Яма» – мемориальный комплекс в Минске для увековечения памяти жертв фашизма в Минском гетто. До войны возле пересечения улиц Ратомской (теперь Мельникайте) и Заславльской находилась яма (карьер), где жители брали песок для строительных работ. В годы оккупации Минска немецкие фашисты использовали яму для захоронения многочисленных жертв Минского гетто. Во время расстрелов в гетто 2 марта 1942 года на Юбилейной площади и вокруг нее было убито много евреев, которых юденрат заставлял жителей гетто сбрасывать в эту яму.

Когда в 1942 году в Минск с инспекцией приехал чиновник имперского управления безопасности Эйхман, местная фашистская власть организовала показательную акцию. Согласно их приказу директор детского дома Флейшер и врач Черник привели в юденрат более 40 детей. Все они и работники детского дома в присутствии и под наблюдением Кубе, Эйхмана и начальника полиции Штрауха были расстреляны. Часть детей закопали в яме живыми. В могиле похоронены приблизительно 500-600 человек.

Первый митинг на Яме прошел в 1971 году. С тех пор — ежегодно.

Это место, которого боялись взрослые — со склонами, уходящими вглубь земли, и дном, терявшимся в темноте. Взрослых пугала не только пролитая здесь кровь, но и стоявший внизу памятник с непонятной надписью на запрещенном еврейском языке. Никто толком не знал, иврит это или идиш, зато все знали, что место это связано с отъездами в Израиль.

Мои родные на Яму не ходили. И их образованные друзья — врачи, музыканты, преподаватели — тоже. В Израиль никто из них не собирался, а карьеру можно было испортить запросто. К Яме шли те, кому нечего было терять:«отъезжанты», «отказники» и беспартийный еврейский пролетариат: столяры-слесари, сапожники-портные, парикмахеры-сантехники. С ними советская власть ничего поделать не могла.

Так и получилось, что Черный обелиск, помещенный в сердце Ямы, стал антисоветским памятником. Его не показывали по телевизору, о нем не писали в газетах и не упоминали в путеводителях… Вообще нигде не упоминали! Его не однажды пытались снести — под разными предлогами, но всегда, чтобы улучшить. Улучшить хотели надпись — убрать из нее этот самый то ли идиш, то ли иврит.

Это был, пожалуй, единственный случай, когда советской власти не удалось реализовать свое желание: и памятник, и надпись отстояли. Кто? Эти самые столяры-слесари и иже с ними.

Власти негласно рекомендовали не выражать скорбь, стоя у ямы. Но трое минских боевых офицеров-минчан: полковники Ефим Давидович, Лев Овсищер и подполковник Наум Альшанский пренебрегали этими рекомендациями.

Из года в год 9 мая они, надев боевые ордена и медали, приходили к Яме на место массовой гибели евреев. В начале 70-х началась травля всех троих. Обыски, слежка, прослушивание телефонных переговоров, угрозы, пасквильные публикации в прессе... Завели и уголовное дело. Состав преступления заключался в «деятельности, направленной на подрыв советской власти путем распространения клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». В октябре 1972 года на заседании бюро ЦК КП Белоруссии Ефима Давидовича исключили из партии. Более того, органы пытались обвинить Давидовича в том, что он создал в Минске подпольную сионистскую организацию, в которую вовлек Льва Овсищера и Наума Альшанского.

Благодаря всем этим людям на Черном обелиске те же слова, что были начертаны там изначально. Их же можно прочесть и сегодня.

Светлая память на вечные времена пяти тысячам евреев, погибшим от рук лютых врагов человечества — фашистско-немецких злодеев 2 марта 1942 года

Против фашистско-немецких злодеев советская власть ничего не имела, а вот евреи ей были не по душе. Всего-то и нужно было, заменить их на абстрактных советских граждан. Но евреи не хотели быть советскими гражданами, они хотели быть евреями и потому уезжали в Израиль.

Идея воздвигнуть монумент узникам Минского гетто родилась в 1945 году, когда вернувшиеся с войны солдаты узнали, что их родные убиты и тела их брошены в старый песчаный карьер. Карьер стали звать Ямой — с большой буквы.

К 1947 году всем миром были собраны деньги на памятник, и известный городской камнетес Мордух Спришен из надгробья со старого еврейского кладбища на Сухой вырезал мраморный обелиск. Надпись для него на идише написал поэт Хаим Мальтинский.

Мальтинский прошел войну до Берлина, был награжден орденами и медалями, в бою потерял ногу. И вот он, надев боевые награды, пошел согласовывать надпись на памятнике в Главлит — так в СССР называлось цензурное ведомство. Цензоры сидели в Доме правительства на шестом этаже. Лифт не работал. Когда одноногий фронтовик добрался до нужного кабинета, от боли и усталости чуть не плакал. Цензор прочел текст и, как ожидалось, разрешения не дал. Спорить было бесполезно. Перед тем, как уйти, Мальтинский произнес всего одну фразу: «У меня там лежат мать, жена и семилетний сын». И произошло чудо: цензор, тоже фронтовик, подписал разрешение.

С таким трудом добытая бумага окажется плохой защитой: через несколько лет Мальтинского разыщут в Биробиджане, куда он уедет работать в издательство. Его приговорят к десяти годам лагерей «за попытку продать американцам Дальний Восток и часть Сибири».  Мальтинский – один из первых, кто в 1949 году был арестован, когда началась кампания по борьбе с «космополитизмом». Космополитами, как назло, почему-то оказывались сплошь одни евреи. Космополитизм Мальтинского, как позднее выяснилось, заключался только в том, что, сочинив текст для минского памятника, он почему-то написал о гибели пяти тысяч евреев, уничтоженных гитлеровцами в Пурим 1942 года, в то время как надо было писать о пяти тысячах «советских граждан». Чем не «проявление еврейского буржуазного национализма»? Чем не «выпячивание национальной исключительности еврейского народа»?

Мордух Спришен тоже пострадал за участие в создании Черного обелиска. Он был арестован много позднее, в 1952 году. Для него нашли другой компромат. Во время обыска у него изъяли 20 грампластинок с записями еврейской музыки.

Правда, все они были изготовлены на Апрелевском заводе и это не были какие-то там американские «джазы», которые можно было при желании расценить как низкопоклонство перед Западом. Но, на беду, у него не оказалось пластинок с записями Ленина и Сталина. Для следователя это было прямым доказательством проявления «еврейского буржуазного национализма» при полном отсутствии «пролетарского самосознания».

Такой будет цена, которую создатели заплатят за памятник. Первый в СССР памятник убитым евреям.

В 70-х и 80-х «антисоветская» Яма будет стоять посреди города, как крепость, окруженная врагом. Советская власть будет бороться с ней не на жизнь, а на смерть. И проиграет, Советского Союза не стало, а Яма осталась. Впрочем, победа окажется пирровой — с развалом СССР уедут почти все, кому она была нужна.

Источники:

https://news.jeps.ru/lichnaya-istoriya/evrei-na-vojne-evrei-sssr-davidovich-ovsishher-alshanskij-istoriya-presledovaniya.html

Семен Спришен: Черный обелиск. К истории создания Мемориала на Минской Яме

https://evreimir.com/88123/131117_volodin_obelisk/