Мир вокруг Хармса опустел. Его записи проникнуты безнадежностью. После Большого террора надвигалась Большая война, перед началом Зимней войны Хармс получил повестку.
Мы гибнем — Боже, помоги (9 апреля).
Согласно устному свидетельству Пантелеева, зафиксированному М. Мейлахом, Хармс явился в военкомат с опозданием на несколько дней и объяснил, что все время держал повестку вверх ногами и думал, что должен прийти не 26, а 95 числа. После этого его отправили на обследование в Психоневрологический диспансер, Васильевский остров, 12 линия, д. 39. Там он проходил медкомиссию на предмет готовности к военной службе. Служить он не хотел. «Если государство уподобить человеческому организму, то в случае войны, я хотел бы жить в пятке», - писал Хармс.
Перед комиссией он предупредил жену Марину: «то, что ты увидишь в больнице, должно остаться между нами, не удивляйся ничему». Все врачи установили, что он годен. Последним был психиатр – женщина, которая его до этого наблюдала. Дверь в кабинет была приоткрыта, и Марина слышала, о чем они говорят в кабинете. Вот как она это вспоминает:
«Как вы себя чувствуете?» «Прекрасно, прекрасно». «Ну, всё в порядке». Она уже что-то пишет в историю болезни. Иногда, правда, я слышу, как он откашливается: «Гм, гм... гм, гм...» Врач спрашивает: «Что, вам нехорошо?» «Нет, нет. Прекрасно, прекрасно!..» Она сама распахнула перед ним дверь, он вышел из кабинета и, когда мы встретились глазами, дал мне понять, что он и у этого врача проходит. Она стояла в дверях и провожала его: «Я очень рада, товарищ, что вы здоровы и что все теперь у вас хорошо». Даня отвечал ей: «Это очень мило с вашей стороны, большое спасибо. Я тоже совершенно уверен, что всё в порядке». И пошел по коридору.
Тут вдруг он как-то споткнулся, поднял правую ногу, согнутую в колене, мотнул головой: «Э-э, гм, гм!..» «Товарищ, товарищ! Погодите, - сказала женщина. - Вам плохо?» Он посмотрел на нее и улыбнулся: «Нет, нет, ничего». Она уже с испугом: «Пожалуйста, вернитесь. Я хочу себя проверить, не ошиблась ли я. Почему вы так дернулись?» «Видите ли, - сказал Даня, - там эта белая птичка, она, бывает, - бывает! - что вспархивает - пр-р-р! - и улетает. Но это ничего, ничего...» «Откуда же там эта птичка? и почему она вдруг улетела?» «Просто, - сказал Даня, - пришло время ей лететь - и она вспорхнула, при этом лицо у него было сияющее. Женщина вернулась в свой кабинет и подписала ему освобождение. Когда мы вышли на улицу, меня всю трясло и прошибал пот».
Впрочем, сухая справка, выданная нервно-психиатрическим диспансером Василеостровского района, опровергает выразительный рассказ жены писателя. Она гласит, что гражданин Ювачев-Хармс Даниил Иванович находился на обследовании с 29 сентября по 5 октября 1939 года.
За время пребывания отмечено: бредовые идеи изобретательства, отношения и преследования. Считает свои мысли «открытыми и наружными», если не носит вокруг головы повязки или ленты, проявлял страх перед людьми, имел навязчивые движения и повторял услышанное. Выписан был без перемен26.
Другими словами, белая птичка была лишь последним штрихом мастера. Диагноз: шизофрения. 3 декабря, через четыре дня после начала Зимней войны Хармс получил освобождение от призыва.
Источник: http://www.d-harms.ru/library/daniil-harms-zhizn-cheloveka-na-vetru8.html
