26 июня 1780 года семье объявили указ императрицы об отправке их в Данию, к тетушке. Они были потрясены. «Я не могу, — писал Екатерине Мельгунов, — здесь представить, коликим страхом, смешанным купно с удивлением и радостию, поражены они были от сих слов. Ни один из них не мог выговорить ни слова, но потоки слез, из глаз их лиющиеся, частое коленопреклонение и радость, на лицах их разливавшаяся, обнаруживала ясно чистосердечную их благодарность». Они благодарили за вольность, но только просили поселить их в маленьком городке, подальше от людей. Любопытно, что все они говорили на холмогорском, «северном наречии», что поначалу столичным визитерам, знавшим, что они едут к людям, в которых течет не только кровь Романовых, но и древних мекленбургских и брауншвейгских герцогов, казалось странным, непривычным.

Ночью 27 июня принцев и принцесс вывели из дома. Впервые в жизни они вышли за пределы тюрьмы, сели на яхту и поплыли вниз по широкой, красивой Двине, кусочек которой они всю свою жизнь видели из окна. Когда в сумраке белой архангельской ночи появились угрюмые укрепления Новодвинской крепости, братья и сестры стали рыдать и прощаться — они подумали, что их обманули и что на самом деле их ждут одиночки крепостных казематов. Но их успокоили, показав на стоявший на рейде фрегат «Полярная звезда», готовившийся к отплытию.

До самого конца Антоновичей строго охраняли, и специально назначенный для руководства операцией полковник Циглер получил строгий указ не давать арестантам писать и отправлять письма, никого к ним не допускать. «Но если бы кто, — отмечалось в инструкции, — сверх ожидания, отважился войти на фрегат силою и тем вознамерился бы отнять из рук Циглера принцев и принцесс, в таковом случае велено ему отражать силу силою и оборониться до последней капли крови». К счастью, пункта об убийстве пленников в инструкции не было — видно, к 1780 году дела Екатерины приняли «надлежащее положение».

Ночью 1 июля дети Анны Леопольдовны навсегда покинули свою родину. Плавание выдалось на редкость тяжелым. Долгих девять недель непрерывные штормы, туманы, встречные ветры мешали «Полярной звезде» дойти до берегов Норвегии. Мы не знаем, о чем думали и говорили ее пассажиры. Наверно, сидели, тесно прижавшись друг к другу, молились по-русски русскому Богу, мечтая лишь об одном — умереть вместе. Но судьба благоволила к ним. 30 августа 1780 года показался Берген, здесь их пересадили на датский корабль. Они по-прежнему не были свободны, и их насильно разлучили со слугами — побочными братьями и сестрами, которых, как положено по тупым бюрократическим законам (ведь на слуг нет бумаги!), оставили на российской территории — на палубе «Полярной звезды».

Вырванные из привычной им обстановки, окруженные незнакомыми людьми, говорящими на чужом языке, принцы и принцессы были несчастны и лепились друг к другу. Тетка-королева поселила их в маленьком городке Хорсенсе (Horsens) в Ютландии, она писала Екатерине: «постараюсь озолотить им цепи», чтобы ввести их в образ жизни датского двора. Но все это были только слова, королева ни разу не пожелала повидаться с племянниками. Их маленький двор просуществовал с 1780 по 1807 год и в начале состоял из четырех братьев и сестер и их придворного персонала, просуществовал с 1780 по 1807 год, когда принцесса Екатерина, последняя из изгнанных, умерла в возрасте 66 лет. Этими четырьмя принцами и принцессами были: Екатерина 1741 года рождения, Елизавета 1744 года рождения, Петр 1745 года рождения и Алексей 1746 года рождения.

Они прибыли в Хорсенс в качестве государственных заключенных, им был предоставлен двор и резиденция.

Семье были выделены две фермы на Торвете (где расположены нынешние номера 2 и 4) были преобразованы в то, что должно было называться «Дворцом» по королевскому приказу. На картинке выше показана самая западная из двух ферм. Реконструкцию выполнил по чертежам придворный архитектор Харсдорф, посетивший Хорсенс летом 1780 года, а практические работы вели кондуктор Харсдорфа, архитектор Ганс Нэсс и местный архитектор Андерс Крузе. В дополнение к реконструкции двух ферм к комплексу были добавлены два новых здания, а именно большой кухонный корпус и часовня. Помимо четырех князей, двор состоял из 46 служащих, из которых 28 получали ежедневное питание при дворе в рамках своего жалованья. Штат состоял из главы двора, интенданта и его заместителя, отвечавших за закупки для двора, горничных, лакеев, лакеев, поваров, кухарок, старушек, прачек и многих других.

На ведение большого хозяйства двор ежегодно получал из России эквивалент 28 000 рейхсдалеров. За едой и напитками пошли более 10 000 ригдалеров. Заработная плата составила ок. 7160 Риксдалер. Остальное пошло на дрова, фонари, обмундирование и другую одежду, а также на работу конюшни с лошадьми и телегами. То, что местом их жительства стал Хорсенс, вероятно, связано с тем, что отсюда происходил тогдашний государственный секретарь Уве Хёг Гульдберг. Из России с ними было никого кроме священника и двух слуг, остальной двор состоял из датчан. Сначала они вели очень ограниченную жизнь под строгим надзором, но позже им разрешили более свободное общение с горожанами.

Российская императрица взяла на себя все расходы по, обустройству семьи.  Деньги были выплачены датскому правительству, которому придворный интендант должен был представить годовой отчет. Семья помогала городской бедноте и школьникам.

В 1807 году княгиня Катарина скончалась и была погребена с княжеской пышностью, как впоследствии трое ее братьев и сестер, в часовне на южной стороне хоров монастырской церкви. На стене в часовне висела черная каменная табличка с надписями о четырех братьях и сестрах. Принцесса Катарина просила императора Александра предоставить людям, окружавшим ее в изгнании, подходящую пенсию. Таково же было пожалование чиновникам и слугам, долгое время находившимся при семье.

Так же как их жизнь прошла тенью, так и единственное что от них сохранилось это их силуэты .

Это изображение предположительно подарок вдовствующей королеве Юлиане Марии от принцессы Екатерины, которая вырезала его сама. Находится в государственном архиве. (Rigsarkivet)

А они, как старые птицы, выпущенные на свободу, были к ней не приспособлены и стали один за другим умирать. Первой в октябре 1782 года умерла их предводительница — принцесса Елизавета. В 1787 году умер принц Алексей, в 1798-м — принц Петр. Дольше всех, целых 66 лет, прожила старшая, принцесса Екатерина, та самая, которую уронили в суете ночного переворота 25 ноября 1741 года.

В августе 1803 года император Александр I получил письмо как будто из другой, давно ушедшей эпохи. Принцесса Екатерина Антоновна просила царя, чтобы ее забрали домой, в Россию, в монастырь, жаловалась, что, пользуясь ее болезнями и неведением, датские придворные и слуги грабят ее и «все употребляй денга для своей пользы, и что они были прежде совсем бедны и ничего не имели, а теперича они оттого зделались богаты, потому что всегда лукавы были… Я всякий день плачу и не знаю, за что меня сюда Бог послал и почему я так долго живу на свете, и я всякий день поминаю Холмогор, потому что мне там был рай, а тут — ад». Государь молчал. И, не дождавшись ответа, последняя дочь несчастной брауншвейгской четы умерла 9 апреля 1807 года.

Император молчал, потому что Россия, искалечив судьбы и жизни этих несчастных людей, виновных только в том, что они появились на свет, сразу же после высылки отказалась от них. Когда в декабре 1780 года русский посланник в Копенгагене барон Сакен передал императрице Екатерине II вопрос датского правительства: будут ли в России публиковать сообщение о высылке Брауншвейгской фамилии за границу, то государыня отвечала: «Мы желаем, чтоб вы, при случае повторения такового вопроса, отзывались от себя собственно, что все сии принцы почитаются от наших верноподданных чужды(ми) России , что родились, опричь старшей, в такое время, когда родители их были удалены и о месте пребывания их никто не ведал тридцать девять лет, следственно и не думаете вы, чтоб о людях неизвестных и здешней империи совершенно посторонних могло у нас публиковано быть, да и во всяком случае старайтесь показать, что нас и государство наше ни мало интересовать не могут особы принцев и принцесс Брауншвейгских , выгодами жизни своей настоящей обязанных единственно нашему человеколюбию».

Когда двор был распущен в 1807 году, дворец был разобран, большую часть инвентаря, включая предметы из часовни были проданы с аукциона, а иконостас и иконы были отправлены в Копенгаген, ничего из этого не сохранилось. В 1810-29 дворец был резиденцией принцессы Шарлотты Фредерикке.

Весь комплекс был снесен в 1915 году.

Источники:

Игорь Владимирович Курукин: Анна Леопольдовна

Анисимов Евгений Викторович: Тайны запретного императора

http://danmarkskirker.natmus.dk/uploads/tx_tcchurchsearch/Aarhus_5653-6060.pdf

http://danmarkskirker.natmus.dk/uploads/tx_tcchurchsearch/Aarhus_6153-6157.pdf