Знакомя с архитектурной историей Санкт Петербурга и его пригородов, в числе первых архитекторов называют Андрея Ивановича Штакеншнейдера, без многочисленных созданий которого невозможно представить город. Достаточно припомнить сколько им создано дворцов Мариинский, Николаевский, Ново-Михайловский, дворец Белосельских-Белозерских, не говоря уже о зданиях и внутреннем убранстве царских резиденций в знаменитых пригородах (Штакеншнейдер работал в Царском Селе, Петергофе, Гатчине, Ораниенбауме, Стрельне...)

Кроме собственного дома на Миллионной, описывали и усадьбу Андрея Ивановича в районе Пудости, носящую имя Мыза Ивановка, - резной деревянный дом возле разрушенной мельницы, "розовую дачу" на быстрой речке Ижоре. Указанная в справочниках и туристских картах, эта усадьба сегодня уже, к сожалению, не существует.

Найти остатки усадьбы не легко, из Гатчины через парк Зверинец, двигаясь летом по тропке, зимой - по лыжному следу. Путешествуя первый раз, легко будет миновать предмет своих поисков - остатки каменной мельницы еще видны у реки, но от дачи остался один фундамент. Местная жительница рассказывала: "Еще в прошлом году (это было в 2004 году) дом стоял, теперь все растащили. Я здесь обычно гуляю, можно было им любоваться - так хорошо был украшен. Здесь жила раньше женщина, она пыталась охранять дом, но недавно ее убили". (Добровольной хранительницей была Васса Михайлова - тетя Васса - ее хорошо знали в Пудости.)

Под мостом река Ижора бежит по камням. На берегу уцелели стены старинной мельницы, облицованные известняком. Мельницу "о двух поставах с принадлежащими к оной полями и сенными покосами" арендовал в 1791 году немец Иоганн Штакеншнейдер, а несколькими годами позже выстроил возле нее каменный дом. Там в 1802 году у мельника родился сын Генрих, получивший впоследствии известность как архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер. Название усадьбе дал еще дед зодчего Фридрих, назвав ее по имени сына Иоганна Мызой Ивановкой. Фридрих Штакеншнейдер приехал в Петербург из немецкого герцогства Брауншвейг в конце XVIII веке - в числе других специалистов русское правительство пригласило его "для заведения кожевенных заводов".

Собственный деревянный дом вместо каменного отцовского - тот уже становился мал для растущей семьи - Андрей Иванович Штакеншнейдер построил в конце 1850-х годов, когда сделался владельцем усадьбы. Архитектор осушил прилегающие болота и укрепил почву. Одноэтажный дом с мансардой и балконом за свой цвет получил название "розовой дачи". Вместе с флигелем и верандой здание образовывало внутренний двор. Слуховые чердачные оконца на высокой кровле, затейливые резные ставни и наличники окон с настроением древнерусского севера долгое время выделяли усадьбу из близлежащих построек.

Недалеко от места, где стояла дача, сейчас видны остатки каменных хозяйственных строений. Основание печной трубы бывшего дома Штакеншнейдера, за несколько лет разобранного местными жителями и приезжими, зимой едва виднеется сквозь снег...

Судьбы своих трудов и дум не угадать, как и не вычислить будущего, глядя из детства. Рано узнавший свои способности и склонности, Генрих Штакеншнейдер в тринадцать лет поступил в Академию художеств и закончил учебу в 1820 году. После нескольких месяцев нужды и выполнения частных заказов молодой человек получает место чертежника в ведущей по тому времени проектной и строительной организации Петербурга - Комитете по делам строений и гидравлических работ. Служивший там Монферран заметил талант новичка и не раз предоставлял ему возможность отличиться. В 1825 году известный зодчий содействовал переходу Штакеншнейдера в Комиссию построения Исаакиевского собора, а позднее хлопотал о заграничной поездке для своего ученика.

В возрасте двадцати девяти лет Андрей Штакеншнейдер решает оставить государственную службу и перейти к частной практике. Выполнение первого же заказа определило его архитектурную судьбу. Перестроенную усадьбу Бенкендорфа под Ревелем посетил Николай I и остался доволен ее преображенным видом. С этих пор Андрею Ивановичу начинают поступать государственные заказы, вначале связанные лишь с перестройкой и внутренней отделкой уже существующих зданий. Первой крупной работой стал дворец на Исаакиевской площади для дочери Николая I Марии (1838 год). Андрей Иванович Штакеншнейдер, ставший в 1834 году академиком, а позднее - профессором Академии художеств, к 1856 году именуется уже "архитектором Высочайшего Двора".

Имея в центре Петербурга собственный дом, где ведала литературным салоном его жена, который посещали многие интеллигентные и известные люди того времени, Андрей Штакеншнейдер всегда был привязан к месту своего детства - Мызе Ивановке.

Туда - к реке, мельнице, саду - семья приезжала отдохнуть. А в 1862 году усадьба сделалась для них единственным местом жительства, когда в связи с "непомерными расходами" пришлось отказаться от дома на Миллионной. В Ивановке архитектора навещали поэты Полонский, Бенедиктов, Майков, Щербина...

              "А там - сквозь тень - огни за чаем,

              Сквозь окна - музыка... Серпом

              Блестит луна..."

(Из стихотворения Якова Полонского "На мызе")

Вскоре после освобождения пудостьского края от фашистских захватчиков, решением Ленинградского областного исполнительного комитета, на территории усадьбы была создана крупнейшая в регионе птицеводческая инкубаторная станция. В небольшой заметке, опубликованной в августе 1944 года в газете «Гатчинская правда», сообщалось: «Под станцию отведено помещение Розовой дачи в Пудости. Она будет выдавать ежегодно колхозам Ленинградской области 66000 цыплят. Установка инкубатора начнется в текущем месяце».

Позднее, в конце 1950-х годов, из Мызы-Ивановки птицеводческая станция была переведена в колхоз «Пудость». В освободившемся от инкубатора господском доме - Розовой даче был образован многоквартирный жилой дом. Потом дом оказался заброшенным. Несколько раз проводилась консервация – ремонтировалась кровля, менялись нижние венцы, заколачивались проемы. В доме долго жила и охраняла его баба Васса. Вскоре после ее убийства, в 2003 году, дом сгорел, подожгли и Гатчинскую мельницу. Со временем растащили и остатки усадебного дома, и хозяйственные постройки, и одноэтажный «государев» домик на противоположном берегу реки.

В буквальном смысле камня на камне не осталось теперь от дачного дома, где некогда протекала напряженная творческая жизнь, фундамент дома зарос. Территория объекта культурного наследия застраивается. Мельница разрушается. Нет уже и парка. В память о былом величии пока осталось несколько деревьев.

Источники:

https://gtn-pravda.ru/2022/03/12/gatchinskaja-melnitsa-dlja-odnih--istorija-dlja-drugih--tseh.html

http://history-gatchina.ru/article/shtakenshn.htm

Дарья Велижанина

© Исторический журнал «Гатчина сквозь столетия»